Неточные совпадения
Слушая, как в редакции
говорят о необходимости политических
реформ, разбирают достоинства европейских конституций, утверждают и оспаривают возникновение в России социалистической крестьянской республики, Самгин думал, что эти беседы, всегда горячие, иногда озлобленные, — словесная игра, которой развлекаются скучающие, или ремесло профессионалов, которые зарабатывают хлеб свой тем, что «будят политическое и национальное самосознание общества».
—
Говорить надо точнее: не
о реформации, которая ни вам, ни мне не нужна, а
о реформе церковного управления,
о расширении прав духовенства,
о его экономическом благоустройстве…
А молва продолжала расти. В сентябре 1856 года некоторые соседи, ездившие на коронацию, возвратились в деревню и привезли новость, что вся Москва только и
говорит, что
о предстоящей
реформе.
Мы
говорим о гласности,
о начинающихся
реформах,
о любви к человечеству,
о современных деятелях; мы их разбираем, читаем.
Так что однажды, когда два дурака, из породы умеренных либералов (то есть два такие дурака,
о которых даже пословица
говорит: «Два дурака съедутся — инно лошади одуреют»), при мне вели между собой одушевленный обмен мыслей
о том, следует ли или не следует принять за благоприятный признак для судебной
реформы то обстоятельство, что тайный советник Проказников не получил к празднику никакой награды, то один из них, видя, что и я горю нетерпением посодействовать разрешению этого вопроса, просто-напросто сказал мне: «Mon cher! ты можешь только запутать, помешать, но не разрешить!» И я не только не обиделся этим, но простодушно ответил: «Да, я могу только запутать, а не разрешить!» — и скромно удалился, оставив дураков переливать из пустого в порожнее на всей их воле…
Говорили об уничтожении цензуры и буквы ъ,
о заменении русских букв латинскими,
о вчерашней ссылке такого-то,
о каком-то скандале в Пассаже,
о полезности раздробления России по народностям с вольною федеративною связью, об уничтожении армии и флота,
о восстановлении Польши по Днепр,
о крестьянской
реформе и прокламациях, об уничтожении наследства, семейства, детей и священников,
о правах женщины,
о доме Краевского, которого никто и никогда не мог простить господину Краевскому, и пр., и пр.
— Oh, celui-là ne perdra pas la tête, comme vous autres, êtes remplies de foin! —
говаривал, бывало, мосьё Багатель, — faites le passer par toutes les rеformes que vous voudrez, il en sortira а son avantage! [
О, этот не потеряет головы, как вы, у которых головы набиты сеном! пропустите его через какие вам угодно
реформы — он выйдет из них с пользой для себя! (фр.)]
Говорит о податной
реформе, а на уме: buvons, chantons, dansons et aimons!
Не было ни железных дорог, ни речного пароходства, ни электрических телеграфов, ни газового освещения, ни акционерных компаний; не
говорили печатно ни
о капитале и кредите, ни об администрации и магистратуре, ни
о правительственных и общественных
реформах и переворотах, совершавшихся в Европе в последние полвека.
А между тем какое унизительное понятие
о целом народе сообщает он читателю, который вздумал бы поверить всему, что
говорит он
о реформе Петра.
Папа страшно возмущался,
говорил о том, как это тормозит работу Лорис-Меликова, как это на руку темным силам, с Катковым во главе, которые отговаривают царя от либеральных
реформ.
Теперь
говорить обо всем этом, кажется, можно только в интересах исторических, как
о любопытном и прискорбном явлении, характеризующем то десятилетие, когда у нас, после охоты к
реформам, возобладала безумная страсть перечить всяким улучшениям; но поднять этот вопрос и довести его до того положения, в которое он был уже поставлен графом Д. А. Толстым, в ближайшем будущем едва ли не безнадежно.